«Книга всегда волнует человека. Ее судьбы непросты: иногда величественны, иногда трагичны и горестны. Но на всех своих путях и при всех обстоятельствах книга служила и служит человеку — от восковых дощечек, папирусов и древних свитков на пергаменте.

Книге человечество доверило свои священные прозрения, великие открытия, опыт осмысленной, достойной жизни на планете Земля. Без книги человек чувствовал бы себя затерявшимся путником в огромной, безвестной ночной пустыне... Книга поэтому — верный, бескорыстный и наиболее сведущий друг. Она самый терпеливый учитель, готовый десятки раз повторять недоступную сразу мысль. Люди бывают пристрастны, бесчестны, несовершенны в своих увлечениях, и только настоящая книга может научить нас безошибочно распознавать добро и зло, истину и ложь, красоту и безобразие». Эти проникновенные слова принадлежат русскому писателю Л. М. Леонову (1899—1994).

О значении книги и огромной в связи с этим ответственности автора перед своими читателями сербский писатель Иво Андрич (1892—1975) говорил: «Я думаю, нет такого писателя, у которого никогда не возникал бы вопрос: как я буду выглядеть в глазах читателей через сто лет?.. Случаются минуты, когда взглянув на только что написанное мной слово или предложение, я вдруг... вижу склоненное над моими словами лицо читателя 2038 года». Обращаясь к писателям, он напоминал: «Не забывайте, что вы — глашатай истины, то есть действительности. Вашими устами говорит о себе огромная человеческая правда».

Это утверждение Иво Андрича разделяет американский писатель Джон Чивер (1912—1982). Указывая на неразрывную связь автора и читателя, он писал: «Художественная литература — наше самое сокровенное и действенное средство общения. Это поистине единственный способ обсудить друг с другом глубинные наши заботы: одиночество, любовь, тревогу, заботу, страх... Возьмите книгу любого из моих коллег, и вы убедитесь, что у него есть нечто необходимое, нечто серьезное сказать вам. У нас нет другого уровня общения, равноценного художественной литературе.

Писательство принадлежит к тем редким вещам в жизни, какие невозможно делать в одиночку. Литература больше напоминает диалог, чем проповедь или лекцию. Когда я пишу, я более всего рассчитываю на интеллигентного1 читателя, которому по душе то, что я занес на бумагу.

Все это стало очевиднее для меня с возрастом. Я постоянно помню о моем читателе, я все время задаю себе вопрос: «Важно ли то, что я хочу сказать? Важно ли это людям, которые будут читать мои книги?» Писатель всегда спрашивает себя: «Интересно ли это?»

Читатели составляют единственный род публики, который нельзя определить с помощью компьютеров или опросов общественного мнения... Я же заинтересован в читателе интеллигентном, начитанном, в каком бы уголке земли он ни жил. Я хочу разделить с этим читателем трепет самой жизни...»